У московских и подмосковных подводных охотников сезон начинается в июне, после нерестового периода и заканчивается в марте-апреле, когда весенняя талая вода делает все водоемы мутными, непригодными для охоты. В том году, хотя первый месяц лета уже и заканчивался, из-за постоянных дождей вода в реках никак не могла просветлеть.
Поэтому мы отправились на подмосковные водохранилища: Можайское и Озернинское.
Видимость в Можайке оказалась хорошей — до трех метров. Правда, вода начинала цвести, и там, где ветром нагоняло слишком много зелени, видимость резко падала.
Только я вплыл в густую подводную траву, как подо мной, не торопясь, прошел крупный лещ. Как известно, эта рыба такой формы, что, если стрелять сбоку, то это отличная мишень, а если сверху, то как раз наоборот. Я стрелял сверху. Моя стрела прошла рядом с боком рыбины... мимо. Через несколько метров вновь натыкаюсь на леща, несколько меньше первого. И опять мажу! Причина такой "меткости" мне известна: я год не охотился с этим ружьем и отвык от него. Так часто бывает.
Третьего леща я увидел еще через 10 минут охоты, спокойно стоящим вне травы над песком. Этого взял.
Вот и первый подводный пень — излюбленное место дневки угрей. Но под этим пнем ничего нет. Скоро нахожу еще пень — опять пусто. Поплыл на выход из залива. Прошлые два года там был остров, а после минувших снежной зимы и дождливой весны уровень воды в водохранилище поднялся более, чем на два метра. На дне ничего не могу различить. Подводное плато нашел, а пни, что были всюду — не могу. Очень много зелени в воде. В некоторых местах опускался до семиметровой глубины, но там не чище, зато значительно темнее. Так ни на один пень и не натолкнулся.
Вернулся в залив на мелководье, однако лещей больше не встретил. В одном из пней на двухметровой глубине в прорехе между его корнями мне показалось, будто увидел тело угря. Осмотрел пень еще раз со всех сторон — нет ни хвоста, ни головы рыбы. Снова припал маской к той же щели. Граница между внешней частью пня, освещенной ярким солнцем, и его темным чревом совершенно непроницаема для глаза. Тогда свободной рукой я сделал у маски козырек, создал тень, и граница исчезла. В 20—25 сантиметрах от маски, внутри пня действительно находился угорь. Теперь я отчетливо видел часть его круглого тела.
Не всплывая, я отстранил лицо от щели, направил туда наконечник и выстрелил. По характерному звуку понял, что стрела вошла в рыбу, а не в дерево. Слева, из-под соседнего корня, тут же вывернулась неизвестно откуда взявшаяся передняя часть загарпуненной рыбы — сантиметров 30. Пытаюсь вытащить свою добычу за стрелу — не лезет через слишком узкое отверстие. Кручу ее и так и сяк — ничего не помогает. Больше нет воздуха, бросаю все на дне, всплываю. Отдышался и снова вниз. Здесь все по-прежнему: стрела торчит из пня, как флагшток, не падает и не качается даже. Снова принимаюсь за нее и в какой-то момент мне показалось, что это лучшее положение для рывка. Я дернул и стрела выскочила из плена, вытягивая за собой вдвое сложенного крупного угря. Спасибо специальному лепестку на центральном зубе наконечника и очень прочной шкуре этой необычной рыбы.
Потом уже сообразил, что хоть и не был наказан, но ошибку допустил. Надо было подстраховаться на случай сдергивания рыбы с наконечника: отстегнуть кукан, проколоть им добычу в районе появившейся головы и привязать к корню. А уж потом тянуть за гарпун. Ранее я так делал. Здесь же поторопился, наверное, из-за того, что был большой перерыв в охоте на угрей. Азарт забрал...
Мой товарищ, Андрей, тоже вернулся из воды не пустой. Он нашел и подстрелил двух небольших язей.
Решили переезжать на Озернинское водохранилище. Сунулись в одном месте к берегу, потом в другом, но не было уверенности в том, что это подходящие места для охоты на угря. Поэтому, в конце концов, поехали в знакомый по прошлым охотам залив.
Первым делом, опустив маски в воду, отметили, что прозрачность воды вдвое хуже, чем на Можайке. Зато, почти в первом же пне нашел угря и без проблем его загарпунил. Скоро, опускаясь на переплетение корней, различил еще одного, лежащего под ними. Но корней было так много, что пока я искал место, куда можно было бы выстрелить, чтобы попасть в цель, а не в корень, он не выдержал и ушел. Стрелять в уплывающего угря дело бесполезное.
Следующего угря я нашел вытянувшимся во всю длину под корнем. Почему-то он был белым брюхом в мою сторону, то есть лежал на боку. Я даже подумал, что он больной или мертвый. Но выстрелил. К сожалению, из боязни при выстреле задеть стрелой за корень, взял слишком низко и попал в рыбу лишь одним боковым зубом наконечника. Она крутанулась и, легко отделавшись от стрелы, ушла.
Под одним из пней я обнаружил хвост угря. В эту тонкую, пусть и длинную часть рыбы, стрелять бесполезно и я начал осторожно оплывать пень. Головы или другой части туловища нигде не было. Всплыл. Нырнул и дал вокруг пня еще круг, внимательно заглядывая во все щели между корней. Опять безрезультатно. Приблизившись третий раз к хвосту, увидел, что рыба заволновалась. Быстро заглянул за пень, но там уже, кроме поднятой удравшим угрем мути, ничего не было. Жаль. Перехитрил меня "узкоголовый".
Последнего угря я стрелял, полагая, что передо мной плотва. Под пнем была видна только его голова, которая при моем приближении начала медленно задвигаться внутрь укрытия. Я видел, что "плотва" не крупная, но вспомнил, что у меня теперь дома котенок и выстрелил. Только, когда я вытянул из-под пня вслед за "плотвиной" головой змеиное тело, только тогда понял, что ошибся. Это был именно тот случай, когда о совершенной ошибке не жалеешь, скорее, наоборот.
Андрей тоже взял одного угря и двух не сумел. Не просто оказалось для нас победить эту изворотливую и сильную рыбу. За целый день ныряний, после столь длительного перерыва в охоте, мы устали сверх всякой меры. Ничего, через 2—3 дня физическая усталость наши тела покинет, но в душах и памяти непременно останутся все переживания от подводных побед и поражений и наслаждение от созерцания удивительного подводного мира. Мы знаем точно, что сколько лет, или даже десятилетий, не занимайся подводной охотой, к этому привыкнуть невозможно. И слава Богу...
(с) Дом Рыбака - 2001